Свадьба закончилась, разъехались гости и дочь переехала к мужу. В квартире опустело. Неделю промаявшись в тишине, мы с женой решили купить животное. Хотелось чтобы оно стало достойной заменой дочери и не дало угаснуть родительским рефлексам — кормить, дрессировать, выводить погулять и убирать за кем-то нагаженное. Еще я надеялся, что в отличие от дочери, животное не будет огрызаться, воровать мои сигареты и шуршать по ночам в холодильнике. Кого будем покупать еще не решили, и планировали определиться по месту.
В воскресенье мы отправились на Птичий рынок. Возле входа продавались симпатичные морские свинки. Я вопросительно посмотрел на жену.
- Не пойдет — отрезала она, — наша была сухопутная.
Рыбки были молчаливы, а попугаи, похожие раскраской и болтливостью, вызывали у жены аллергию на птичий пух. Мне приглянулась мартышка, ее ужимки напоминали дочь в период полового созревания. Но жена пообещала лечь между нами трупом и пришлось уступить. В конце концов, с этой обезьяной мы знакомы едва ли пять минут, а к жене я уже привык.
Оставались собаки и кошки. Но собак нужно непрерывно выгуливать, а с кошками много хлопот: что-то плохо я представляю себя в роли продавца котят у метро. Итак — кот.
Нашего Кота мы узнали сразу. Он лежал в плексигласовом аквариуме, в окружении несмышленых котят. Котята тыкались мокрыми носами в его пушистое брюхо и сонно перебирали лапами. Кот спал. На аквариуме висела табличка — «Кузя». Продавец рассказала трогательную историю про тяжелое кошачье детство. Про то, как подросшая вместе с котом собака, чуть его не загрызла и бедняге не стало места в квартире.
Внешне наш избранник оказался породистым персом красивого серого окраса. Но документов, подтверждающих, что сплющенный нос не родовая травма, а признак породы, не было. По тем, пропавшим документам, кота официально величали Кайзер, но он легко отзывался на «Кузю». И мы его купили.
До дома добрались вполне благополучно — Кузя всю дорогу тихонько сопел под сиденьем в машине. Уже в подъезде, зная мое отношение к членовредительству, жена ехидно поинтересовалась:
- Ты уверен, что он не кастрированный?
Я напрягся. И не потому, что плохо отношусь к сексуальным меньшинствам, просто кастрированный кот мне напоминает Квазомодо, бесчеловечно изуродованного людьми. Я распластал Кузю на лестничной площадке и провел первичный урологический осмотр. В полумраке подъезда покрытые мехом кошачьи гениталии не были видны, а все толстенькое пушистое брюшко было в свалявшихся комках шерсти. Я попытался вызвать в себе чувства зоофила и провел рукой по кошачьей промежности. Кот взвыл, но хозяйство, кажется, было на месте.
В этот день с ревизией холодильника к нам в гости заявилась дочь. Увидев Кузю, она оставила в покое изрядно обглоданный тортик и напала на зверя. Вдвоем с мамашей они засунули его в ванну и отмыли детским шампунем. Потом его спеленали и, растерев почему-то моим полотенцем, высушили феном.
Принявшего достойный вид Кузю, жена начала расчесывать, выстригая свалявшиеся комки шерсти. Кот противно помявкивал. Я не стал им мешать и удалился с пивом на кухню.
Идиллия в комнате раскололась душераздирающим мявом и грохотом. Прозвенели стеклянные брызги, и раздался вой. Я отставил бутылку и пошел на звук. Жена сидела на диване и в такт своим подвываниям покачивалась, вытянув на коленях руки с набухавшими кровью царапинами. Рядом валялись ножницы, и клочья кошачьей шерсти. Мы с дочерью столпились у тела пострадавшей.
- И что случилось?
Жена посмотрела на нас тоскливыми глазами и снова взвыла:
- Я-а-а-й-ц-а-а.
- Что яйца?
- Оторва-а-а-ались.
- Откуда?
- От кота-а-а-а.
Я далек от медицины, но есть у меня стойкое подозрение, что подобные вещи так просто не отрываются. Тем более у котов.
Долго и безуспешно сквозь рыдания мы пытались понять, что произошло. По натуре я добрый человек, поэтому мне ужасно хотелось придушить любимую. Мне всегда хочется убить рыдающую женщину. Из чувства сострадания. Как тяжелораненого бойца, чтобы она не мучалась сама и не рвала стонами душу окружающим.
Наконец жена раскрыла крепко сжатые до этого кулаки. На окровавленных и мокрых от слез ладонях, лежали два пушистых комочка. Серая шерстка на них поблескивала капельками крови. Оказалось, что когда жена выстригала колтуны между задними лапами, кот дернулся. Она же, ранее нацелившись ножницами на свалявшийся комок шерсти, по инерции состригла то, что туда попало. А попали, с ее слов, туда именно яйца.
Сквозь слезы и непрерывно текущие сопли удалось разобрать, что кот взревел от боли и спрятался под диваном, предварительно расцарапав в кровь руки жены. И, естественно, по пути разбил вазочку. Если честно, то за подобное отношение, на его месте, я откусил бы голову и разгромил всю квартиру. О чем и сообщил жене. Она снова завыла.
Мы с дочерью вооружились шваброй и залегли на полу. Под диваном, в самом дальнем и пыльном углу янтарем светились глаза новоявленного кастрата. Кот недобро урчал. На ласковые призывы, подкрепленные сосисками, он не реагировал. И как мужик мужика я его понимал.
Дочь стала осторожно подпихивать Кузю шваброй к внешнему краю дивана, а я пытался ухватить жертву доморощенного хирурга за выступающие конечности. Котяра оказался на редкость сметливым и не расслаблялся. Он непрерывно огрызался и стучал лапами по деревянной ручке, оставляя на ней глубокие царапины. Наконец, он удачно вцепился когтями в швабру и подъехал на ней поближе. Боже, в каком он был виде! Сумасшедшие ярко желтые глаза. На морде и усах паутина, на хвосте столетняя поддиванная пыль. За полчаса общения с моей женой из красавца перса он превратился в бомжеватого кастрата. Даже взгрустнулось от пришедшей в голову аналогии.
Я прижал к себе настороженно затихшего зверюгу и успокаивающе почесывал за ухом. Понемногу Кузя успокоился, напружиненные лапы расслабились: и он хрипло замурчал! Мурлыкал он громко, слегка прикрыв глаза. Похоже, жена что-то напутала — надо быть последним идиотом, чтобы мурлыкать после кастрации. Дражайшая встала на цыпочки и, не прикасаясь к коту как обычно несла чушь:
- Ему плохо? Он хрипит? Я вызову скорую!
Кот открыл мутный глаз и, разглядев мучительницу, напряженно затих. Похоже, он и впрямь собирался захрипеть. Я разогнал женщин и отнес кота на кухню.
Мы пили с ним пиво и разговаривали, снимая стресс. Я рассказывал, как тяжело живется мужику, если в доме одни бабы, а Кузя понимающе взмуркивал. Немного погодя он разлегся кверху брюхом у меня на коленях, согревая душу мурлыканьем. Взаимное доверие располагало к интимным вопросам и я, тактично раздвинул кошачьи лапы. Хотелось убедиться, что отрезанное женой не отразится на репродуктивных функциях. Но осмотр опечалил — первичные половые признаки самца отсутствовали. Я еще хлебнул пивка и снова разгреб шерсть. Признаки не появились. И, по всему судя, их никогда и не было. У меня на коленях лежала кошка. Достаточно крупная, симпатичная персидская кошка. С округлившимся животиком. И то, что жена отрезала, очевидно, было клочками свалявшейся шерсти с кровью от царапин.
Мы не пошли бить морду продавщице за подлый обман. Общие с кошкой переживания нас сроднили. И зовут ее теперь не Кузя. А вчера у Козы родилось четыре пушистых котенка. У нас в доме снова дети
